Новости
86 лет со дня рождения Леонида Леонидовича Семаго
8 августа исполняется 86 лет со дня рождения известного воронежского писателя-натуралиста, орнитолога Леонида Леонидовича Семаго.
Леонид Леонидович написал 15 научно-популярных книг о природе. Наиболее известны из них: «Сто свиданий с природой», «Аристократы неба», «Золотая флейта», «Перо ковыля», «Гнездо над крыльцом», «Черная щука», «Птицы России», «Бежал по снегу еж», «Птицы». Более 250 рассказов и очерков опубликовано Л. Л. Семаго о птицах Черноземья в журналах «Наука и жизнь», «Юный натуралист» и многих других.
Союзом охраны птиц России 2014 год объявлен годом стрижа. Предлагаем всем любителям природы рассказ Л. Л. Семаго о черном стриже «Черные стрелы»:
«В июльский зной, как и в январский мороз, пустеют городские улицы, до вечера закрыты окна наших квартир, и лишь на ночь распахиваются настежь. А ранним утром, будь оно ясным или пасмурным, многие горожане просыпаются не от звонков будильников, не от первых позывных радио и не от рева первых автобусов, а от визга сотен черных стрижей. С самого рассвета чуть ли не над каждым домом кружат визгливые стаи, куда-то исчезают днем и снова в том же составе устраивают по вечерам свои шумливые гонки у тех же крыш. Под крышами, нередко в таких щелях, куда и ладонь просунуть невозможно, их гнезда. По Дону живут они в трещинах и норах меловых обрывов правобережья. А стрижи, что обитают севернее, уже лесные птицы.
Удивительные, загадочные птицы. У прочих пернатых хорошо известны сигналы, которыми они выражают тревогу, приказ птенцам, просьбу, приглашение к семейной жизни, предупреждение непрошенному гостю, готовность к нападению, недовольство соседом, сбор к отлету и многое другое. Стрижи тоже не одноголосы, но трудно сказать, что означает их громкое или тихое взвизгивание, стрекотание, другие звуки днем и ночью.
Вроде и живут рядом полных три месяца, а вот узнать их поближе никак не удается. Все, что происходит в гнезде просто и понятно. Стриж в воздухе — загадка, и, может быть для объяснения его ночного высотного полета надо искать какой-то парадокс.
Конечно, создан стриж для воздуха. Видя у слепого и голого птенца мощную и широкую, как ласт, кисть крыла, уже угадываешь в нем будущего неутомимого летуна высшего класса. Иначе как летать стриж и не может передвигаться. В полете проходит вся его жизнь. Выросли крылья у стриженка — и ему больше нечего делать в гнезде: он уже полноправный житель неба и неотличим по полету от старших. Его выдает только беловатое перо на голове. Будто с кусочком ваты или клочком бумаги в клюве летает птица.
Кажется, все, что находится на земле или в воздухе, но ниже их, чуждо и безразлично им и не заслуживает никакого внимания. Стрижиный полет если не верх совершенства, то очень близок к этому. Птицы плотной стайкой кругами носятся над тесным двором, словно страшась подняться выше крыши, то, мгновенно прекратив гонки, стремительно взмывают ввысь, и вот им уже мало огромного неба. Не сбавляя скорости, проносятся в переплетении уличных проводов, останавливаются на месте и, подняв узкие крылья, теряют высоту в свободном падении, снова начиная разгон почти у самой земли. То мчат над водой, исчезая за гребнями волн, и кажется, что кончики крыльев чиркают по белым барашкам, то неподвижно повисают под высокими тучами, то ходят плавными кругами в потоках нагретого воздуха. Бывает, что взглядом за ними не уследишь, бывает, что весенние пролетные стаи провожаешь несколько километров, да еще останавливаешься, чтобы подождать. Смена направлений, повороты просто неуловимы. Когда носятся под грозовым ливнем или градом, создается впечатление, что успевают увернуться от каждой капли, от каждой градины.
Когда, играя, рядом, крыло в крыло мчит черная пара, трудно удержаться от сравнения с дуэтом фигуристов. Но если поразительная согласованность движений последним дается долгими тренировками, то у стрижей ни на что не отводится время для специальной подготовки. К тому же все фигуры выполняются в трех измерениях, а птичья скорость и темп еще и не снились фигуристам.
На землю стриж никогда не опускается. На землю он только падает и не всегда после этого сможет взлететь в небо. Не раз бывало, что стрижи с разгона влетали в открытые окна университетского актового зала и, ударяясь о стекла противоположной стороны, падали на пол и ползали потом по паркету, пока кто-нибудь не поднимал и снова не выпускал в окно. Птица быстро оправляется от ушиба, однако короткие ножки не дают приподняться для первого взмаха. Но иногда стриж сильным ударом крыльев о землю подбрасывает тело над землей, а следующим взмахом начинает полет.
Был я свидетелем, как взрослый стриж все-таки ударился о троллейбусный провод и, казалось, бездыханным упал на асфальт. К счастью, крылья оказались целы, и вскоре птица взлетела с руки, а через несколько секунд я уже не мог отличить ее среди других стрижей. окажись на месте стрижа любая другая птица, она никогда бы больше не увидела неба. Ведь перепела, дрозды, зарянки, пеночки, мухоловки, камышевки при меньшей скорости полета, ударившись ночью о провод, падают уже мертвыми.
У стрижей нет возможность пережидать где-то даже самую скверную погоду, пусть это будет проливной дождь с ураганным ветром, пусть иное ненастье, пусть невыносимый зной: они всегда в полете, эти всепогодные птицы. Улетая на ночь в небо, чтобы возвратиться к земле только на рассвете, они без страха влетают даже в сверкающие молниями тучи, чтобы подняться выше туч. Если стрижу по семейному долгу не надо быть в гнезде, он всю ночь в полете на огромной высоте. Там безопасно, там нет никаких охотников. А расход энергии у этих птиц в полете чуть больше, чем в покое. Днем, в жару, стрижи изредка отдыхают под крышами, но не в гнездах, а чаще и в это время уходят в недосягаемую высь.
Наверное, поэтому в конце лета, когда улетают из города наши стрижи, сразу пустеет небо над городом и никто не видит пролетных северных птиц, хотя летит их немало. Только где-нибудь в поле увидишь иногда охотящуюся у земли стрижиную стаю и удивишься, как она огромна.
При таком летном мастерстве охота для стрижей, казалось, должна быть сущим пустяком, чем-то вроде забавы, игры. На самом же деле это далеко не так. Насытиться самому не так уж трудно, но чтобы накормить двух-трех птенцов, родителям приходится ловить за день не сотни, а тысячи насекомых. Уж самую что ни на есть мелюзгу вылавливают стрижи: крылатых тлей, самых мелких мушек и мошек, самых мелких жучков. И когда погода портиться, когда себя то прокормить трудно, быстро худеют птенцы в гнездах, но зато потом также быстро отъедаются снова.
Есть ли у них враги в небе? Есть. Боятся стрижи маленького сокола-птицелова чеглока. Наверное, не всегда спасают от его когтей сильные крылья. Остерегаются они и немного похожего на чеглока кобчика. Когда этот соколок, сам охотясь на насекомых, появляется вблизи стрижиной стаи, она стремительным черным смерчем взвивается вверх, чтобы иметь преимущество в высоте (снизу, даже соколу, нападать труднее).
В гнезде стрижа, конечно, любая кошка может сцапать. Но есть коты, которые ловят стрижей в воздухе. Перед вечером вылезают такие охотники на крыши и ложатся, прижавшись к желобу. Ждать приходится недолго. С визгом, начиная игру, погнался стриж за соседом, и вот их уже полтора-два десятка. Чуть ли не цепляя крыльями друг друга, крича все в один голос, круг за кругом проносятся все ближе к затаившемуся коту. Тот не торопится с прыжком (внизу асфальт) и ловит одного из стаи на лету, как бабочку. И странно, на остальных это как будто бы и не производит ни малейшего впечатления.
К слову сказать, иногда стрижу приходится и от воробья удирать без оглядки. Бывает такое, когда стриж идет на прямой захват жилого воробьиного гнезда в присутствии самого хозяина. Домовый воробей, отстаивая гнездо, может и скворцу дать отпор не одним только криком.
Зачем стрижу воробьиное гнездо? Не проще ли построить свое? Это пеночка одна за день смастерит гнездо-шалашик и выстелет его изнутри. Поползень в одиночку „оштукатурит“ вход в дупло и построит в нем гнездо еще скорее. Стриж ни с земли ничего не подберет, ни с дерева не снимет. Он строит из того, что может подхватить в воздухе. Но в тихие, безветренные дни или в дождливую погоду в воздухе ничего, кроме мух и комаров не поймаешь. И выходит, что тем парам, которые только начинают семейную жизнь, прямо хоть на голый кирпич клади яйца и начинай насиживать.
Года два или три неподалеку от города жил ястреб-тетеревятник, заядлый охотник на голубей и настоящий благодетель стрижей. Завидев издали поднятую с голубятни стаю чистых или турманов, он набирал высоту и мчал к ней. Если бы он использовал свой ястребиный маневр от земли, голуби ушли бы вверх быстрее его, и их не догнать. А с высоты тетеревятник нападал на стаю прямо по-соколиному, без промаха, и только облачко мелкого голубиного пера оставалось на месте удара. Стрижи с ближней церкви словно знали, когда будет убит голубь, и мчались как только могли к месту трагедии, ловко подхватывая перья. До земли никогда не долетало ни перышка.
Поэтому ищут молодые, а нет ли под какой крышей хоть чего-нибудь пригодного, лезут в воробьиное гнездо в надежде, что оно пусто. Если один из хозяев на месте, захватчик в ужасе выбрасывается из-под крыши и падает почти до земли, спасаясь таким приемом от взбешенного воробья. Но уж если залез в гнездо, пока воробьиная пара была в отлучке, то положение меняется, и его уже самого боятся. Стрижиные визг и верещание, воробьиное чимканье сливаются в дикий дует, но криком в такой ситуации дела не поправить.
В лесу стриж может обездолить любого жителя дупел, лишь бы самом протиснуться удалось. Пожалуй, только поползень, гаичка и дятелок застрахованы от изгнания, потому что вход в дом каждого узок для стрижа.
Захватив гнездо, стрижиная пара не выбросит чужие яйца, как сделал бы это домовый воробей, и не будет насиживать их, не будет кормить птенцов бывшего хозяина. Они их тут же убьют своими маленькими лапками. Сила коротких пальцев просто поразительна для птиц такого размера. Взяв стрижа в руку, невольно поморщишься от неожиданной боли, с какой впиваются в кожу крепкие, круто загнутые коготки. Только после такого „знакомства“ становится понятно, как может держаться, словно приклеенный, на гладкой стене коротконогий стриж.
Легендой стала верность лебедя. Преданность стрижей друг другу не уступит лебединой, и не сразу скажешь, чья семья крепче. Только у лебедей все понятнее, стриж в этом отношении -загадка. Пара верна друг другу всю жизнь, и, если живы оба, никого третьего просто-напросто не может быть. Трудно назвать птиц, кроме стрижей, которые бок о бок согревают в гнезде птенцов. Но как находят птицы одной пары друг друга среди сотен и тысяч других, живущих в огромном небе? Живут ли они вместе весь год или только короткие три месяца на родине? Неразлучны во время долгих скитаний над морями и континентами, или встреча происходит весной у гнезда? Будут ли когда-нибудь ответы на эти вопросы?
Любых других птиц можно пересчитать чуть ли не поголовно на гнездовье, на зимовках, на местах линьки, на ночевках. Можно пересчитать в городах и самых безлюдных местах, где и сколько гнездиться стрижиных пар. Но обо всем племени черных стрижей можно сказать одно — много, потому что, наверное, не меньше, чем семейных птиц, живет на свете холостого молодняка. Иногда в дождливый июльский день вдруг появится в пасмурном небе, под сплошными низкими тучами настоящая стрижиная сверхстая, без всякого визга, без игр летящая неизвестно куда и откуда. От передних птиц до последних в ней десятки километров, в ширину этот поток тоже немал. А сколько еще таких стай скитается над землей, никогда не останавливаясь и не задерживаясь даже на час!»
p. s. Общая численность гнездящихся и летающих стрижей в г. Воронеже по наблюдениям в 2002—2003 гг. составляет 11500–13000 особей (из книги «Атлас гнездящихся птиц города Воронежа»).