Реки жизни

«Река и жизнь» - очерк эколога Вадима Дежкина и Василия Пескова с таким названием был напечатан в двух номерах «Комсомольской правды» в 1975 году. Но какое отношение имеет эта публикация к Воронежскому заповеднику? Такой вопрос может возникнуть у молодых сотрудников, недавно пришедших в заповедную систему. «Самое прямое», – ответят ветераны заповедного дела. 

Василий Песков и Вадим Дежкин познакомились в Воронежском заповеднике в 1954 году. Оба только начинали свой путь: один в журналистике, другой – в зоологии и экологии.
Вадим Васильевич Дежкин рассказал об их знакомстве в своих воспоминаниях в книге «Легенды и были Усманского бора (хроника уникального заповедника)» (Дежкин, Лихацкий, 2005):
«… После ученых и студентов самыми многочисленными посетителями заповедника были, пожалуй, журналисты и писатели. Удивительно, если бы Василий Песков, навещая родину, не пользовался всяким случаем, чтобы побывать в заповеднике. Одному из авторов запомнился первый визит Пескова в качестве журналиста, тогда еще – Воронежской газеты «Молодой коммунар». От этой встречи и идут истоки нашего знакомства. Василию нужен был сюжет с молодым научным сотрудником. Я оказался под руками, на красивой и быстрой чертановской лодке (впоследствии Песков посвятил чертовицким лодочникам специальный очерк), с полотняным сачком для мальков. Журналист быстро овладел ситуацией: показал, где я должен сидеть, куда смотреть. А сачок приказал повернуть к себе и разместить его по диагонали лодки. Мои уверения, что это орудие не имеет никакого отношения к ловле бобров (я якобы собирался этим заняться) не подействовали. Начинающий журналист знал, что и как. Впоследствии Василий не любил вспоминать и обсуждать этот маленький эпизод».

О том, как складывались их отношения в дальнейшем, расскажут на этот раз сам Вадим Дежкин и сам Василий Песков. Так вот уж случилось, что родились они в один год, в один месяц, только Дежкин на десять дней раньше Пескова. Благодаря этому, и появились воспоминания обоих, опубликованные в газете «Заповедные острова» № 3 (28) в марте 2000 года. Я не ошиблась. «Заповедные острова» в то время издавались именно в таком формате. Текст этой публикации приводится далее в полном объеме.

СЛУЖИЛИ ДВА ТОВАРИЩА

Василий Михайлович Песков и Вадим Васильевич Дёжкин состоят на службе у Природы очень давно. Они – патриархи и потому требуют к себе особого почтения. Они настолько значимы для отечественного природоохранного дела, что в этом смысле сравнить с ними из ныне живущих, по большему счёту, можно весьма немногих.
Между собой они дружат, и основой их дружбы была и остаётся именно любовь к Природе. Дружат они вот уже около 50 лет, и март 2000 года – месяц особенный для них, потому что 4 марта одному, а 14 марта другому исполняется 70 лет. Ничего себе? Вот именно!
И ещё. Вадим Васильевич и Василий Михайлович – большие друзья нашей газеты. Брать у них по очереди праздничные интервью? … И тогда пришла в голову интересная мысль: пускай они сами поведают друг о друге!
Не зная о «встречном перехлёсте», согласились на предложение оба. Будучи же по жизни весьма схожими людьми, свои повествования они, не сговариваясь, построили, опираясь на одно и тоже совместное путешествие 25-летней давности...
Предлагая вашему вниманию эти чистые строки воспоминаний о настоящей мужской дружбе, редакция «Заповедных островов» с большим удовольствием поздравляет Василия Михайловича Пескова и Вадима Васильевича Дёжкина с юбилеем и желает им крепкого здоровья, творческого долголетия, хорошего настроения, продолжения дружбы! Наверное, всё вместе это и можно назвать счастьем.

Самородок из-под Воронежа

Это было 46 лет назад. Меня, молодого сотрудника Воронежского заповедника (я пришёл туда после института в 1953 году), вызвал директор, властный и непререкаемый В.В.Криницкий, и сказал:
- Слушай, Вадим, к нам очередной корреспондент пожаловал, на этот раз из Воронежа, кажется из «Молодого коммунара», требует начинающего учёного. Займись с ним, пожалуйста, но будь осторожен…
Я покорно поплёлся на берег Усманки, где дожидался меня визитёр. За годы работы в заповеднике я успел пропитаться чувством недоверия к пишущему люду, назойливому и очень вольно обращавшемуся с фактами.
- Песков, - лаконично представился он и сразу же предложил простенький сюжет: мы выезжаем на длинной и юркой чертановке – так назывались местные лодки – на речку, и он фотографирует меня с кормовым веслом в руках на фоне прибрежных ольх. Мою профессию в заповеднике (отлов и изучение бобров) должен был подтвердить сачок, случайно оказавшийся в лодке. Против сачка я в принципе не возражал, просил лишь рыбачью легкомысленную снасть заменить на бобровую, из толстого шпагата. Протест был категорически отвергнут, сюжет состоялся, и мы расстались с корреспондентом с чувством взаимного неудовлетворения: он – моей строптивостью, я - его неразборчивостью в выборе средств. Однако впечатлила целенаправленность, упругая энергия, с которой он действовал.
Сразу следует подчеркнуть, что эпизод с сачком был чистой случайностью, впоследствии мне не раз приходилось убеждаться в высочайшей требовательности В.М. Пескова в отборе деталей. Зато совершенно обоснованным было ощущение сильной энергетики и воли, исходивших от этого человека. Без таких свойств не было бы столь впечатляющего пути в жизни и в журналистике…
Биография В.М. Пескова внешне незамысловата и достаточно хорошо известна в стране. Он родился в марте 1930 года близ Воронежа, в селе Орлово в крестьянской семье и генетически был прочно связан с добротной мужицкой основой южной части России, испытавшей все многовековые превратности пограничной с кочевыми народами территории. Упорство, трудолюбие, приспособленность к меняющимся условиям – свойства, присущие подавляющей части населения этого региона. Волею судеб Орлово оказалось по соседству с Воронежским заповедником, что во многом предопределило глубокий и постоянный интерес орловского уроженца к познанию и сохранению российской природы.
После «Молодого коммунара» в Воронеже была «Комсомольская правда» в Москве и только она. В наше время редко можно встретить пример такой преданности «своей газете». Уже много лет, открывая пятничный номер, мы находим в нём «Окно в природу». Даже если автор в далёкой Америке, он всё равно заботится о постоянстве рубрики и оставляет в редакции заранее написанные материалы. И преданный песковский читатель (а таких сотни тысяч) очень ценит внимание к нему, ставшее превосходной традицией.
Действительная же биография Пескова складывается из множества путешествий по всему земному шару (от Арктики до Антарктики и от Аляски до Норвегии), по всем интересным для него и читателей местам (а затем из увлекательных рассказов о них) и из неприметных для внешнего взгляда постоянного самосовершенствования и упорнейшей работы над собственным мастерством. Вначале В.М.Песков был журналистом, затем заметным, выдающимся журналистом. В последние годы о нём всё чаще упоминают, как о писателе-журналисте, просто писателе, хотя жанр, в котором он трудится, остался неизменным. Это – убедительное свидетельство мастерства В.М. Пескова, его всеобщего признания. Приведу два собственных наблюдения за творческой манерой моего земляка. Они фрагментарны, но красноречивы.
1969 год. В Москве собирается IX Международный конгресс биологов-охотоведов. Очень много известных в охотоведческом и экологическом мире гостей, в том числе и зарубежных. После однодневной экскурсии в Переяславское охотничье хозяйство, неудовлетворённый состоявшимися контактами и обуреваемый средневозрастным честолюбием, я приглашаю в ресторан гостиницы «Украина» (гости размещались в ней) двух персон: сына Эрнеста Хэмингуэя – Патрика и крупного американского учёного Талбота Ли. Приглашённые ещё не пришли в себя после российского гостеприимства у профессора Банникова, которое он устроил им предыдущим вечером, устали после экскурсии, разговор не клеится, растёт чувство недоумения (зачем этот молодой русский охотовед пригласил нас на рандеву?). За соседним столиком прочно угнездился кагебешник, тщательно прислушивающийся к нашим вялым разговорам…
И вдруг всё резко меняется. Появляется В. Песков в сопровождении собкора «Правды» М. Домогацких (он выполняет функции переводчика). Извинившись, садится за нашим столом. И… куда только девалась сонная одурь гостей! Ситуация направляется железной рукой. Вопрос – ответ, вопрос – ответ… Домогацких привык работать в паре с Песковым и хорошо чувствует перемену интересов, смену ритмов. И вот уже Патрик увлечённо повествует о подготовке молодых охотоведов в его африканской школе, а Талбот не менее азартно рассказывает об обычаях и повадках крупных млекопитающих африканских саванн. Хозяину стола остаётся только наблюдать за ходом интервью. Через полтора-два часа зарубежные гости выжаты до основания, дежурный кагебешник еле переводит дух, а довольные добычей журналисты откланиваются и желают нам счастливо провести остаток вечера…
Второй сюжет связан с нашим совместным путешествием по реке Воронеж в 1975 году. В конце 60-х годов появился превосходный и драматический очерк В. Пескова «Речка моего детства» о судьбе Усманки, реки, на берегах которой прошли первые годы жизни писателя. Очерк завоевал широкое признание читателей и быстро пополнил нашу, в общем-то небогатую, природоохранительную классику. Я предложил Василию Михайловичу: ты прошёл и описал свою реку детства, давай продолжим путешествие по реке моего детства, в которую впадает Усманка.
По Воронежу мы проплыли от границы Тамбовской и Липецкой областей почти до самого устья. Я получил возможность наблюдать работу журналиста-писателя и в полевой обстановке, и дома, за обобщением экспедиционных впечатлений. Итогом стала серия очерков «Река и жизнь», которые печатались в «Комсомольской правде» и явились своеобразной газетной сенсацией года. Хотя в качестве авторов значились (в алфавитном порядке) «эколог Дёжкин и журналист Песков», ведущая роль в их создании принадлежит, конечно же, «журналисту». В следующем году они были выпущены отдельной книжечкой издательством «Знание»…
Годы отнюдь не убавили энергии и напористости В.М. Пескова. Не было мало-мальски значимой детали, которая не привлекала бы его внимания. Но самым заметным и несколько неожиданным для меня оказался его постоянный и глубокий интерес к встречавшимся людям. Он буквально впивался в них и выпытывал всё существенное, особенно – связанное с их отношением к природе.
Вот старейший лесник – пенсионер Яков Никитич Полянский, прослуживший на Карасёвском кордоне Куликовского лесничества 39 лет. В очерке о нём десяток строчек. Беседа же длилась не менее двух часов и касалась всего на свете: природы в здешних местах полсотни лет назад, перемен в поведении и характере людей, взглядов самого лесника на положение дел в природе и в государстве… С той поры – а минуло уже четверть века – я прежде всего отыскиваю в произведениях В.М. Пескова людей, описание их взаимодействия с Живой Природой. По-моему, эта главная тема даётся писателю лучше всего.
Огромен диапазон встреч, бесед и размышлений – от Э.Сетон-Томпсона в воспоминаниях его родственников до активных и прагматичных аляскинцев, умело сочетающих природоохранные дела с разумным использованием природных ресурсов, и наших деятельных современников, несмотря на все невзгоды, охраняющих и изучающих природу. И очень отрадно: регулярно на страницах песковских очерков и книг появляются портреты соотечественников, работавших и работающих в заповедниках. Игнат Ковалевский, Георгий Шубин, Леонид Лавров, Святослав Приклонский и многие-многие другие. Импульс, полученный когда-то в Воронежском заповеднике, не ослабевает…
В. Песков ищет и проверяет мелодию, ритмику прозы. Закрывает глаза и повторяет для себя очередную фразу, затем, очень часто, если она звучит «не так», поправляет её. Приближает к идеалу. Вот почему так постоянна музыка песковской прозы…
В университете я веду коллектив «Экологическая журналистика». Итоги его постепенно превращаются в рукопись книги «Журналистика для эколога» - есть, на мой взгляд, большая потребность в таком учебном пособии для хранителей и восстановителей нашей природы. Ежегодно передо мной встаёт одна и та же задача: назвать современных отечественных писателей и журналистов, чьи произведения (кроме чисто художественных) могли бы служить «вершинами» этой важнейшей сферы журналистики. И всякий раз могу назвать одного лишь человека – Василия Михайловича Пескова. К счастью, потому что Песков есть, и к сожалению, потому что для постоянного и глубокого освещения такой многообразной проблемы одного Пескова мало. На экологические и природоохранные темы достаточно интересно и квалифицированно пишут десятки, если не сотни авторов. Но песковых среди них ещё нет…
У всех читателей есть свои предпочтения. Я, как читатель, относясь с огромным интересом ко всему творчеству моего земляка, выделяю две его книги: «Земля за океаном» (соавтор Б. Стрельников) и «Аляска больше, чем Вы думаете». В них наиболее глубоко раскрыто конструктивное взаимодействие человека с природой, поэзия такого сотрудничества. Но желающие могут исчерпывающе познакомиться с прозой В.М. Пескова по шеститомнику, который сейчас выходит из печати. Как пишет автор, в этих книгах «собрано всё, что помогает человеку осознать главную ценность жизни – саму жизнь. Радость познания, путешествия, встречи с яркими, интересными людьми, погружение в мир природы и чёткая нравственная позиция – вот несложный путеводитель, которым я всегда пользовался на пути к сердцу читателя, не забывая также о том, чтобы чтение было интересным и доставляло бы радость».
Поздравляю Тебя, Вася, с семидесятилетием. Думаю, что пути-дороги по Земному шарику для Тебя ещё не закрыты. Если ты в 68 лет смело побывал в дикой Южной Африке, то многое ещё возможно. Ведь, кроме интереса ко всему новому и большого таланта, тобой движет огромное и далеко ещё не исчерпанное жизнелюбие.

Вадим Дёжкин

В одной лодке

Кажется, это было совсем недавно. Я, молодой журналист, приехал в Воронежский заповедник пожить и что-нибудь написать. Тут я бывал уже не раз. Помнил скрип деревянных ступенек и запах осиновых дров в маленькой гостинице, где правила всеми делами, встречала и провожала гостей тётя Настя.
В этот раз она заохала – мест для житья не было. Приготовились поставить раскладушку в прихожей, но тётя Настя остановилась: «Пойдём-ка к Вадиму! Он жену в Москву проводил, поживёшь денька два, а там, глядишь, из гостиницы кто-нибудь съедет…»
Был вечер. Свалив рюкзак, я сел на ступеньки крылечка и, отбиваясь от комаров, стал ждать хозяина. Появившись, он, конечно, был несколько удивлён незваному гостю. Знакомство проходило натужно, но всё образовалось. Утром мы спустились к реке и на маленьком челноке поплыли к Усманке. Вадим был для меня воплощением учёности. Я жадно обо всём расспрашивал, а он неторопливо (всю жизнь таким остался) рассказывал, показывал бобровые норы и вылазы зверей в лес.
Заповедник с грамотным провожатым показался мне в то утро ещё более таинственным, чем прежде. Вечером мы слушали журчание козодоя и всплески воды, потревоженной бобрами. А утром у речки Вадим вынес из клетки и показал мне бобра. Моё родное село лежит в 17 километрах от заповедника. В половодье, случалось, бобры заплывали в наши места, но так близко зверя я видел впервые.
Таким было моё знакомство с Вадимом Дёжкиным. Что-то тогда я написал о заповеднике. А из людей мне запомнились Вадим, тётя Настя и Лидия Александровна Гоббе – кладезь заповедных историй.
В тот раз мы с Вадимом, кроме как о заповеднике, ни о чём не говорили. Уже потом, когда оба отдалились от Усманки и стали встречаться в Москве на разных «мероприятиях», обнаружилось, что мы – земляки, что оба выросли в деревне, что одногодки и что угораздило нас родиться в первом весеннем месяце (Вадим подшучивает, что он на десять дней старше меня).
И вот (время с годами не идёт, а летит) приблизился наш семидесятый март. Переговариваясь по телефону, шутим: «В деревне от таких уже спички прятали…». А французы говорят так: «Старость – это сколько нам есть плюс двадцать». Сходимся на том, что так и надо принимать возраст. Продолжаем работать. Вадим заканчивает книжку воспоминаний о Воронежском заповеднике, а я ещё не расстался с газетой…
Есть у нас с Вадимом одно весьма приятное для обоих воспоминание. Как-то после разговора о чернозёмных наших местах, о речках Усманке и Воронеже родилась счастливая мысль: а не проплыть ли по Воронежу от верховий до тех мест, где была когда-то царская корабельная верфь? Увидим разные места, посмотрим, что сегодня представляет собою «корабельная речка».
Собирались быстро. Через неделю после приятного разговора покидали в грузовичок снаряжение, продукты, мотор, надувную оранжевую лодку «Пеликан». В тот же день к вечеру мы прибыли в нужное место – к деревне Доброе на Воронеже. Поставили палатку и, надув, опробовали «Пеликана» на воде…
Утром проснулись от щебета птиц и мычания коров, с любопытством взиравших на пёстрый наш лагерь. День был тихий и тёплый. По воде ходили круги от рыб, ласточки гонялись за мошкарою. Подошёл пастух и, покашляв в кулак, деликатно спросил, нет ли у нас чего-нибудь промочить горло. Мы посидели вместе, расспрашивая, что ожидает нас в первый день на реке… Экспедиция началась!
Было это в 1975 году. Сколько до этого и потом было у нас далёких и близких поездок, а эта десятидневка вспоминается с особым чувством.
Интересно было увидеть «всю реку сразу». Уже кое-где до этого мы были на ней. А тут она тянула нашу лодку по разным местам, временами незнакомым – то степью, то сумрачным лесом. Как Амазонка. Останавливались в живописных местах. Помню наш лагерь в устье речонки Ягодная Ряса. Мы даже ягоды пошли искать, уверенные, что название реки – не случайное.
Проплывали мы теми местами, где хан Батый в лето 1237 года откармливал табуны лошадей, чтобы вторгнуться в Русские земли. Река Воронеж в те времена была границей земель освоенных и Дикого поля, начинавшегося сразу от левобережья Воронежа.
Позже татары из Крыма Диким полем по сакмам (конным следам в степи) совершали набеги в эти места – грабили, уводили в плен детей и женщин. Названия сёл по правому берегу (Становое, Сторожевое) напоминают о тех временах. А в городке Усмани в музее посетитель может прочесть наказ воеводы тех лет командиру конного отряда разведчиков: «На одном месте два раза кашу не варить», «Где обедал – не ужинать», «Где ужинал – не ночевать».
В одном месте на косогоре мы увидели вышку из брёвен. Её поставила пожарная служба для наблюдения за пойменными лесами. Но нам она показалась пришелицей из давних времён – только казака с пищалью наверху не хватало. Непросто было отряду грабителей пересечь водный рубеж…
Теперь река местами была так мелка, что пастух перегонял по ней стадо, а в одном месте мы видели: трактор с прицепом привычно скатился с горки и пересёк реку. Но были на «корабельной реке» и огромные плёсы с кувшинками, с зарослями лозняка и ольхи по берегам. Вадим ходил в эти места определять: есть ли бобры?
Конечно, мы то и дело купались, валялись на прибрежном песке, пробовали ловить рыбу, подолгу говорили с поречными жителями. И почти везде слышали грустные вздохи: «Мелеет, убывает река…»
Разговоры эти радость путешествия омрачали. Почти всюду мы видели причины, по которым «река убывала». В Липецке нам сказали: «За последние годы из-за распашки под урез берегов, из-за осушения болотец и стариц, из-за вырубок в поймах исчезло более двухсот маленьких речек, питавших Воронеж.
В одном месте разговорились со стариком-пасечником. Он указал нам на ложбинку, по которой несколько лет назад текла речка с милым названием Кривичка. «Вон там стояла водяная мельница. И вот нет Кривички», - сказал старик таким голосом, каким говорят о потере чего-то важного, дорогого.
Любая река сильна притоками. Тут они исчезли. И в это же время на поля и на огороды моторными помпами днём и ночью бесконтрольно качали воду, продолжая обмелять реку.
Ещё одна беда: животноводческие фермы. Не задумываясь, навоз спускали в воду, или ждали, когда его унесёт половодье.
И моторные лодки для небольших речек стали подлинным бедствием. Крутая волна, которую гнали тридцатисильные моторы, размывала берега, над рекой стоял машинный рёв и стлался бензиновый дым. Желанных тишины и покоя на реке не было.
Поставив цель как следует реку обследовать, мы снимали и записывали всё, что видели. Вблизи Воронежа река поразила сплошной застройкой берегов возле самой воды. Весь берег был поделен между разными ведомствами – ограды, заборы, цепные собаки. Местному человеку с удочкой к реке невозможно было подойти.
В те годы мы с Вадимом ещё не растеряли запас здорового оптимизма. Обо всём, что увидели, мы обстоятельно рассказали, опубликовав серию очерков в «Комсомолке». Увы, не оправдались наши ожидания, что кто-то прочтёт, озаботится, примет меры, которые мы предлагали. Ничего не переменилось! А если и менялось, то к худшему. С начала перестройки вдобавок ко всей городьбе на берегах стали прибавляться, причём в самых лучших живописных местах, трёхэтажные дома-замки, тоже, разумеется, с огородами. Кто скажет, чем это кончится?
Вот такие вести привезли мы с «корабельной реки». Перелистывая пожелтевшие блокноты, нахожу записи: «Она всё ещё хороша!» Эти пометки делались на плёсах, где река не давала себя подмять ни Петру I, ни поздним хозяевам, хотя, впрочем, хозяина у рек на Руси никогда не было.
Беда, что загубив реку, трудно, практически невозможно исправить сложный живой механизм... Сколько раз мы с Вадимом, вспоминая путешествие, говорили о дорогой для нас речке: «Хорошее было плавание. Мы видели реку уже не такой, какой её видели наши деды. А наши внуки не увидят даже того, что видели мы». Всё течёт, всё меняется и в человеческой жизни, и в русле рек. Пожимаешь плечами: что можно сделать? И это, увы, не ворчание семидесятилетних людей. Это наша общая боль. И разве только реки эту боль вызывают?
Ну а мы с Вадимом в марте, как всегда, пожелаем друг другу всего хорошего. Жизнь всё-таки продолжается…

Василий Песков

К этому должна добавить еще такую информацию: в сплаве по реке Воронеж Василия Пескова и Вадима Дежкина в пределах Липецкой области сопровождал Валентин Николаевич Александров. После окончания Воронежского университета он работал в Кавказском заповеднике, где и познакомился с Василием Песковым. С 1972 г. В.Н. Александров перешел на преподавательскую работу в Липецкий педагогический институт (ныне университет). С Воронежским заповедником связаны многие годы его жизни. Валентин Николаевич, как и все выпускники разных лет кафедры зоологии позвоночных животных Воронежского университета, попал в заповедный бор в студенческие годы. Бывал в заповеднике и в период обучения в аспирантуре: его научным руководителем был И.И. Барабаш-Никифоров. Под руководством В.Н. Александрова полевая практика по зоологии у студентов Липецкого педагогического института многие годы подряд включала обязательное знакомство с фауной Воронежского заповедника. Все это я узнала, беседуя с Валентином Николаевичем, с которым знакома еще со своих аспирантских лет. Разговаривала с ним задолго до того, как начала собирать материал о Василии Пескове. Некоторые детали стерлись в памяти. Но главное запомнила.

[1] Вадим Васильевич Дежкин (4.03.1930 – 22.12.2010) – доктор биологических наук, профессор, академик РАЕН. Родился 4 марта 1930 г. в Тамбове. После окончания охотоведческого факультета Московского пушно-мехового института начал трудовую деятельность в Воронежском заповеднике (1953 – 1961 гг.). Занимался изучением экологии бобра. Относится к числу исследователей, внесших заметный вклад в дело сохранения этого вида. Окончил аспирантуру Воронежского госуниверситета, где его руководителем был известный зоолог, профессор И.И. Барабаш-Никифоров.

Впоследствии работал главным охотоведом различных структур Центросоюза (1962 –1968), старшим научным сотрудником Центральной лаборатории охраны природы Минсельхоза СССР (1968 – 1969), заведующим отделами (пять лет – директором) ЦНИЛ (1969 – 1997). С 1998 г. заведовал кафедрой фундаментальной экологии и природопользования МНЭПУ. Автор более 350 научных и научно-популярных работ по проблемам зоологии, охотоведения, прикладной экологии, охраны природы. Первая книга для охотников – «Охотнику и рыболову Липецкой области» – вышла в 1961 году. Участвовал в подготовке книг «Охотничье хозяйство РСФСР» (1975); «Охота в СССР» (1975); «Спортивная охота в СССР» (1981); «Охота в России» (1992). Автор книги «Охота и охотничье хозяйство мира» (М., 1983). 1972 – 1991 гг. член редколлегии альманаха «Охотничьи просторы», а в 1975 –1976 гг. был его составителем и редактором. Печатался под псевдонимом В. Леснов. Совместно с Василием Песковым прошел реку Воронеж от верховьев до устьевой части. Результатом этой экспедиции явилась совместная статья «Река и жизнь», опубликованная в нескольких номерах «Комсомольской правды». Является автором книги об истории Воронежского заповедника «Легенды и были Усманского бора (хроника уникального заповедника)» (2005), написанную совместно с Ю.П. Лихацким.

Публикацию подготовила Наталия Хлызова
При подготовке публикации использованы материалы личного архива Д. Бунькина.